Отправлено: 09.01.11 10:55. Заголовок: 16.08 I want to believe that this is for real [Erika Walter, Lloyd Brown]
Место действия: Лондон, Косой переулок, паб «Ящик Пандоры» Действующие лица: Эрика Уолтер, Ллойд Браун Время действия: 16 августа 1977 года Краткое описание ситуации: определившись с планами и желаниями на жизнь после школы и найдя подходящее для этого помещение, Эрика развела бурную деятельность по обустройству собственного паба. Ллойд, конечно, не мог, да и не хотел, оставлять девушку одну разбираться со всеми нахлынувшими проблемами, тем более это прекрасный повод побыть наедине с любимой.
Нежность Ллойда. Его мягкие, легкие, изучающие прикосновения. Тепло, такое важное, окутывающее, оберегающее. Эрике было не знакомо чувство физического влечения, ей было сложно описать словами те ощущения, которые пробуждались в юном теле, когда Браун вот так ее целовал, прижимая, касаясь. Когда вкус его губ смешивался с ее вкусом, а под пальцами ощущались мягкие пряди взъерошенных волос. Когда казалось, что сердце сходит с места и начинает путешествие по организму, и пульс учащается. А по позвоночнику текут мурашки маленькими, колкими электрическими разрядами. Ллойд Браун – ее солнечный зайчик, окутывающий ее весельем, радостью, ярким светом и теплом. Девушку переполняла нежность, любовь и чувства, которым она не могла подобрать названия. Чувства, толкающие на совершение нового шага в их отношениях. Желание ощутить под пальцами гладкую кожу, вдохнуть запах и пройтись дорожкой поцелуев по ключице к плечу. Попробовать на вкус, быть ближе, довериться ему до конца. Он спрашивал, верила ли она ему. Ему она верила больше, чем кому бы то ни было. Порой даже больше, чем себе самой. Мягкое касание губ. Эрика смотрела в его глаза, и ей казалось, что цвет стал темнее, насыщеннее, точно в ясное голубое небо добавили синевы. Его голос обволакивал. Ллойд произносил такие важные и правильные слова, как будто точно знал, что ей сейчас необходимо было услышать. Как будто он чувствовал ее, знал ее, понимал, что именно беспокоит и как приободрить. Поддержка – это бесценно. Эрика, как завороженная рассматривала его лицо, фиксируя в памяти этот момент. То, как он выглядел, говоря это, преподнося ей в дар такой дорогой сердцу подарок. Ей хотелось запечатлеть его. Такого, серьезного, смотрящего так прямо и открыто. И она обязательно это сделает, но не сейчас. Сейчас так не хотелось прерывать этот контакт взглядов, разрушать возникшее ощущение волшебства и переполняющей нежности неловкими движениями, торопливыми набросками. Но она запомнит, как выглядели его глаза, когда Ллойд говорил ей это, когда он был так близок к ней, что казалось, будто их души соприкоснулись, слились на мгновение, став единым целым. Рисовать его стало уже ее привычкой, приятной, необходимой. Когда Брауна не было рядом, это скрашивало часы до встречи, это создавало иллюзию, что они не расставались, что он здесь, с ней. Его портреты, на которых он улыбался, строил смешные рожицы, смеялся или дулся. Отдельные части его тела – глаза, губы, линия подбородка, красивые, сильные пальцы, изгиб шеи, переходящий в плечо, затылок с топорщащимися в разные стороны локонами. У нее было много таких вот набросков, рисунков. Все они были выполнены либо карандашом, либо тушью. Но когда-нибудь, она обязательно использует краски. Попытается отразить яркость его натуры, бесшабашность, стремление навстречу неизведанному и, одновременно, тонкую, временами очень ранимую душу, в которой столько тепла и света, столько нежности и понимания. Она никогда не была эгоисткой, собственницей, но в этот момент ее впервые постигло это чувство – нежелание делить его с кем бы то ни было. Ей хотелось, чтобы он принадлежал ей. И когда полное осознание этого факта постигло ее, Эрика смутилась. Опустила взгляд, отворачиваясь. Ей не хотелось, чтобы он увидел это, чтобы смог прочесть такие ужасные мысли в ее взгляде. - Спасибо, - хрипло выдохнула она. Она старалась смотреть куда угодно, только не на него. Он не должен этого видеть. Еще раз просмотрев эскиз, девушка вернулась к стене. Пальцы привычно обхватили карандаш, рука вскинулась и замерла. Эрика смотрела на уже воспроизведенные линии, пытаясь войти в то душевное состояние, когда она с легкостью могла мысленно перенести нарисованное на бумаге на стену, соблюдая пропорции, несмотря на увеличенный масштаб. Позорная собственническая мысль все еще крутилась в голове. А перед глазами раз за разом вставал этот открытый взгляд потемневших голубых глаз. Девушка опустила руку, качнув головой, и обернулась к Ллойду: - Знаешь, в каминной зале, - она кивнула в сторону комнатки, - остался мой чемодан и пара коробок с вещами, ты не мог бы перенести их наверх? Не помню, я показывала тебе комнату, которую выбрала? – Эрика почесала кончик носа. Стало немного легче, когда она заговорила с ним. Возможно, если продолжать, то совсем отпустит. Как же это, все-таки странно. Она знала, давно замечала, что его присутствие меняет ее. Делает немного другой. Более уверенной, более смелой, более открытой. Она чувствовала, что он защитит, поможет, знала, что поддержит. И ощущения, которые это вызывало в ней, ей меньше всего на свете хотелось бы потерять. - Правда, там тоже нужен ремонт, - она отвела взгляд и, покусав губу, снова посмотрела на Ллойда. – Я хотела у тебя попросить… мм.. разрешения…. Я бы хотела нарисовать тебя там… на стене… в моей комнате… Это пришло как-то само собой. Желание именно так расписать стену комнаты, в которой сейчас стояла лишь большая кровать с коваными спинками и шкаф с отломанной дверцей. И именно эта идея показалась самой желанной. Но, конечно, если Ллойд против, она не станет этого делать.
Ему было легко говорить все это ей. Он не был хорошим оратором, зачастую не мог подобрать слов, чтобы описать то, что приводило его в восторг. Куда легче Ллойду удавались шуточки, выдуманные истории и пересказывание сплетен на свой лад. К последним он относился с настороженностью, поскольку зачастую сам становился жертвой хогварсовских сплетниц и сам же распускал слухи, когда задумывал провернуть нечто… грандиозное. Все зависит от ситуации. Сейчас вокруг него обстановка не была нервной, сказанные им слова не подвергались критике, а выслушивались и принимались к сведению. Он чувствовал себя спокойно, ощущал эмоциональный подъем и вдохновение, знал, что его не проигнорируют. Удивительное чувство – вселять в кого-то веру. Вселять в Эрику веру в собственные силы. Он действительно считал именно так, как несколько мгновений назад выразил мысли, облаченные в слова. Она не должна сомневаться в себе и в своих собственных способностях. Возможности есть у каждого и Ллойд не позволит, чтобы какие-то глупые накручивания стали камнем преткновения. Он желает Эрике только самого лучшее, а на данный момент для нее лучше – реализация и признание своего творчества. Что ж, за исполнением он проследит лично, а сторонняя оценка… она еще получит самый высший за свою кропотливую работу. За это Ллойд мог поручиться своей головой. Девушку что-то смутило, и хаффлпаффец хотел было удержать ее на месте, чтобы вновь вернуть прежний настрой и… развеять ее смятение. Нехорошо, если, работая, она будет думать о нем. Мысли о ком-то другом во время выполнения ответственного задания отнюдь не способствовали сосредоточению мыслей. Но передумал, покорно выпустив ее из своих объятий. И пожал плечами на ее «спасибо» - за эмоциональную встряску не благодарят, особенно близких людей, потому что они именно для этого и созданы, чтобы появиться в самый важный момент и поддержать. Не важно, в чем будет выражаться поддержка – в шутках ли, либо окунанием с головой под холодный душ… Ллойд готов всегда помогать Эрике, но если это не будет касаться тех случаев, когда девушка может справиться с поставленной задачей и сама. А Браун… А Браун займется перетаскиванием вещей из одной комнаты в другую, к примеру. - Знаешь, как-то не было времени посмотреть второй этаж, - он невольно покраснел, вспомнив, как жаждал скорее подкрепиться. «Натура у меня такая», - мысленно воскликнул он в доказательство, успокаивая себя. Он посмотрел наверх, сморщив нос. Да, потолок нуждается в капитальной перекраске. А еще лучше нарисовать что-нибудь… что-нибудь похожее на потолок в Хогвартсе. Конечно, потолок в замке был зачарован и Ллойд сомневался, что подобная магия им будет под силу, а вот нарисовать и оживить картинки – то, что надо. Он вновь пожал плечами: - Ремонт неотъемлемая часть переезда и обживания нового пространства. Ремонт – это не страшно, главное, не психануть раньше, чем он будет окончен, а такое не исключено, - он улыбнулся и повернулся, чтобы пройти в каминный зал, но замер, услышав последнюю реплику Эрики, и моментально вспыхнул, ощущая, что загорелись даже кончики ушей. Уже хотел отшутиться, мол, «а не много ли тебе двух Ллойдов в одной комнате, даже если второй – всего лишь нарисованный», но вовремя проглотил готовые сорваться с языка колкие слова. Лицо снова загорелось смущением. Он старался не думать об этом, но пустые комнаты на верхнем этаже и потенциальное нахождение Ллойда, пусть ненастоящего, в спальне Эрике способствовали возникновению именно этих мыслей. Мерлиновы труселя! Но ведь это нормально думать о близости, как о логическом продолжении их отношений? Как же сложно. Выровняв дыхание, он развернулся к Эрике. - Только при условии появления изображения тебя на стене напротив моей кровати, - он улыбнулся, надеясь, что краска хотя бы частично сошла с его лица. – И скажи, где находится твоя спальня, не хочу, чтобы ты отвлекалась. На самом деле он опасался совершенно иного, поскольку после слов Эрики перед глазами образовались весьма… вкусные картинки, которые никак не хотелись исчезать, а внизу живота сладко ныло. Ллойд сделал шаг назад.
Построение отношений – это всегда захватывающе интересный процесс. Самым сладким, конечно, является тот момент, когда дурман ярких, непривычных чувств еще не сросся с самим естеством, не стал чем-то привычным, что необходимо время от времени вытаскивать из недр собственного самосознания, отряхивать от пыли и чистить от плесени. Когда еще не настал тот момент, когда люди полностью раскрыты друг перед другом, являясь одним целым, когда один перетекает в другого, разделяя или просто принимая вкусы, интересы и точки зрения. Когда делаются робкие первые шаги навстречу, и хочется показать себя с самой лучшей стороны, поразить, завлечь и остановить мгновение. Когда некоторые вопросы и многие проявления чувств вызывают смущение и робость. Когда не на каждую тему можно спокойно вести разговор, не сотрясаясь внутренне и не отводя взгляда. И, несмотря на то, что отношениям Эрики и Ллойда было уже полгода, в некоторых моментах девушка все еще чувствовала себя слепым котенком, которого вдруг поставили на дорожку и заставили идти на призывное: «Кис-кис», - где-то впереди. Были ли тому виной их невозможность проводить двадцать четыре часа в сутки семь дней в неделю вместе, или же причина крылась в более прозаическом – в отсутствии физической близости, - Эрика не знала. Но до сих пор ей было сложно в полной мере осознать тот факт, что Браун принимает ее такой, какая она есть. Что его не смущают некоторые ее порывы или отлеты в неведомые дали, настигавшие девушку достаточно часто, чтобы быть замеченными. Что в его небесно-голубых глазах не появляется выражение, обещающее в скором времени сообщить о местонахождении психически нездоровой юной леди в места, занимающиеся вылавливанием психов. Узнав, что у нее появился парень, отец чуть ли не перекрестился, вовремя вспомнив, что магия и религия вроде как два взаимоисключающих понятия, если не приравнивать одно к другому. Брат хмыкнул, и настоятельно попросил привести субъекта в дом, дабы иметь возможность провести подробный инструктаж по поводу общения с сестрой. А мама тут же завела «тот самый разговор», который необычайно смутил Эрику. Правда отвлеклась она быстро, вспомнив, что ей нужно закончить картину к выставке. Что ни говори, а мама всегда отвлекалась чаще и быстрее самой Мисс Уолтер. Наверное, если бы она не встретила папу, который умел свести к шутке любую оплошность и, даже не поморщившись, съесть на ужин подгоревшую с обоих сторон отбивную или же вовсе самостоятельно наделать себе бутербродов, то и вовсе забыла бы о том, что такое семья и зачем ее, собственно говоря, создавать. И Эрика всегда понимала, что если она не встретит человека, похожего на ее отца, то ей вряд ли удастся получать от жизни такое же наслаждение, какое получала мать. Часто дети ищут спутников, которые были бы похожи на одного из родителей. И в данном аспекте Эрика, пожалуй, исключением не была. И довольно большим открытием стал тот факт, что Ллойд, проучившийся рядом с ней шесть лет, сочетает в себе отголоски именно тех качеств, которыми, привыкшая к фантазия, девушка наделяла своего придуманного возлюбленного. - А, ну да, - как-то у нее из головы вылетело, что второй этаж она Ллойду не показывала, и они больше перемещались по первому, хотя даже и тут не по всем помещения. Эрика поймала его взгляд, устремленный на потолок, и тоже уставилась на то, что вызвало на лице Брауна забавную сморщенную гримаску. Вздох сорвался с полуоткрытых губ, спустя пару мгновений тщательного осмотра представшего перед очами безобразия – повисшие хлопья некогда белого вещества, наверняка, бывшего побелкой, разводы и грязь. - Ой, паучок, - вскинув руку, указала Эрика на свившего гнездо и развесившего узочатые кружева паутины паука. – Жалко его выгонять. А если перекрашивать потолок, то он уйдет, - девушка надула губы и уперла руки в бока, размышляя о нелегкой судьбе членистоногого паукообразного. - А если я нарисую паучка, как думаешь, он останется? – обратилась Эрика к Ллойду, который, кажется, уже начал говорить о чем-то другом. Заметив, как вспыхнули щеки парня, девушка озадачилась, вслушиваясь в произносимые им слова и тут же напрочь забывая о том, что у нее под потолком кто-то живет. Ее щеки снова вспыхнули, когда она все-таки поняла, о чем идет речь и почему вдруг Ллойд об этом говорит. - Ну… я никогда себя не рисовала, - призналась она, почесав кончик носа. Все было таким новым и интересным. Впрочем, разговор о рисовании их портретов в полный рост напротив кроватей в их спальнях, вызвал у девушки совсем иные мысли. Она подошла к этому вопросу с иной творческой точки зрения, а именно – представила, какой именно должен быть антураж для подобной настенной фрески. В самом деле, такой поворот сюжета ее несколько удивил и заинтересовал. Она еще не привыкла смотреть на ситуацию и с точки зрения Ллойда тоже, поэтому подобные проявления несколько смущали и заставляли робеть и сомневаться. Впрочем, если Эрика могла сомневаться, что и делала, в каких-то вопросах, она на удивление легко и без сомнений восприняла тот факт, что Ллойд ее любит. Это просто легло на сердце, и было принято как что-то совершенно естественное. Хотя, насколько она помнила, а воспоминания ее, к счастью или к сожалению, тоже подвергались некой толики фантазерского вмешательства, и это поначалу вызвало у нее удивление. - Но я, конечно, попробую, если ты хочешь, - улыбнулась девушка, а потом качнула головой. – Нет, пойдем я тебе покажу, что брать и куда кантовать, - она махнула рукой в сторону комнаты с камином и решительно двинулась по направлению к ней. Указав на коробки и чемодан, Эрика двинулась назад и резво взбежала по лестнице на второй этаж, указывая дорогу. Себе она выбрала комнату посередине, справедливо рассудив, что таким образом она находится равно близко к обоим концам здания, что, несомненно, будет весьма полезно при сдаче комнат постояльцам. Толкнув дверь, девушка замерла на пороге. Комната выглядела ровно так, как в первый раз. От предыдущего владельца в ней осталась объемная, тяжелая и совершенно старая двуспальная кровать с продавленным матрасом, покосившийся комод и треснувшее зеркало в старинной раме с витиеватыми загогулинами. Пахло пылью, плесенью и сыростью. Эрика чихнула и ринулась к окну, тут же распахивая створки. Одна из створок жалобно скрипнула и повисла на петле, другая не выдержала ретивости хозяйки и, треснув, отвалилась, приземлившись на заднем дворе. Эрика перегнулась через подоконник, проследив за ее полетом, со вздохом покачала головой.
Ллойд уставился на белую паутину и восседающего в ее середине темного паучка. Вообще, хаффлпаффец был не против, если бы в пабе поселилась какая-либо живность, там… рыбки, или сова, или собака. Своего рода – завсегдатай, который бы стал любимцем постоянных клиентов, да и производил хорошее впечатление на впервые зашедших магов. Этакое визитное лицо заведения. Ллойд лично бы позаботился о благоустройстве такого посетителя. Он любил животных, умел находиться с ними общий язык. Интересно, а как отнесется Эрика к подобной мысли? Браун решил огласить свое желание, когда оформление паба будет завершено. - Не успеет уйти, - задумчиво произнес Ллойд, смотря на черный комочек, - если мы начнем красить потолок. Задохнется, - в его голосе проскочила обреченность. – Но мы можем помочь ему уйти прежде, - чуть веселее продолжил он. – Жаль, конечно, его гнездышко, но пауки – создания трудолюбивые, сделает еще один домик. Я предлагаю снять его с потолка и поселить в моей комнате в какой-нибудь скляночке. Я даже мог бы ему время от времени подкидывать пойманных мух и комаров. Хм…. – Браун нахмурился. – Он питается чем-нибудь растительным? Это знание, к сожалению, от него ускользало. Или его и вовсе не было? В любом случае, сам ответить на вопрос он не мог, чувствуя толстую дыру в своих познаниях в арахнологии. Как-то некстати вспомнились школьные байки об акромантулах, будто бы живущих в Запретном Лесе. Конечно, подобных пауков Ллойд своими глазами не видел, но любое упоминание о них невольно вызывало в нем дрожь. Хаффлпаффец внимательнее присмотрелся к паучку на потолке. Да нет, вряд ли это маленький акромантуличек. Обычный паучок, плетущий свою паутину на чердаках, в кладовых и вот на потолках. Совершенно безобидный. Почему бы его не взять к себе в сожители? - Можно и нарисовать, - Браун согласно кивнул. – Такого же, только в разы больше. И паутинку на полпотолка. Описанная картинка ему очень нравилась. Как-то… по-домашнему что ли выходило. - Но в меру, иначе станут появляться негативные ассоциации, - хаффлпаффец вновь подумал об акромантулах. – Чтобы было заметно и не более. Забавно: в твоей комнате будет рисунок меня, в моей – тебя, а здесь безызвестного паучка и мифических созданий. Паучок – как олицетворение нас с тобой. Какими бы ни были клиенты, мы – образец спокойствия. Ведь паук почти всегда спокоен, пока от его территории враг держится на расстоянии. И мы будем спокойны. Ллойд подумал о том, что в некоторых ситуациях, возможно, он не сможет сдержать себя, но такие ситуации можно считать критическими – когда в его логово лезет врач. Он понадеялся, что ничего подобного не произойдет. - Все когда-то бывает впервые, - философски изрек он, стараясь не думать кое о чем еще первом. Не думать! Вопрос Эрики ну никак не способствовал смене течения его мыслей. Браун уставился на паучка, думая, как тому легко и просто в жизни, живет без условностей, правил, рамок. Живет в свое удовольствие, никого не слушая, ни за кем не следуя, подчиняясь лишь собственным порывам. - Хочу, - оторвавшись-таки от паутинки, проговорил Браун. – Попробуй. Тебе практика, мне – приятно, - он улыбнулся, последовав за Эрикой. Ему понравился камин, и самое помещение. Постелить бы толстый ковер, поставить два кресла и повесить над камином какую-нибудь картинку с морем… идеально. А еще было бы совсем неплохо по периметру развесить свечи, такая умиротворяющая и романтическая обстрановка. Он хотел было озвучить мысли девушке, но та уже взлетела на второй этаж. Чемодан оказался на удивление легким. Зажав между зубов ручки, Ллойд по бокам прижал две коробки и неспешно последовал за Эрикой. Поднимался по лестнице он с величайшей осторожностью, будто бы нес неимоверное число хрупких вещей. А может, и нес? Поднявшись на второй этаж, Браун пошел по коридору, жалея, что не может повертеть головой. Ллойд вошел в открытую комнату и застыл, удивленно раскрыв рот. - А… - чемодан с тихим шорохом спланировал к ногам. Послышался грохот. – Э-э-э, надеюсь, у тебя ничего не находилось в нем легко разбиваемого, легко уничтожаемого и вообще того, чего мне нельзя ни в коем случае доверять? Осторожно опустив короба, он подошел к Эрике, с интересом разглядывая панораму за окном, однако, взгляд его привлекли окна, а точнее отвалившаяся створка. Неверная. - Почему именно эта комната? По-моему, она требует большего ремонта, чем помещение на первом этаже, - он покосился на большую двуспальную кровать, думая о том, что как Эрике будет одиноко и холодно одной на такой громадине.
Эрика смотрела на отвалившуюся створку, которая, ударившись о край железного ржавого, одного из предметов из серии: «Уже не нужно, но выкинуть жаль», - которые в огромном количестве покрывали задний двор здания, разлетелась на мелкие щепочки, и размышляла о высоком и вечном. А именно, о том, что, наверное, у этой створки были плодотворные и долгие годы жизни, и она умерла, хорошо пожив на этом свете. Умерла свободной от оков оконных петель, завершив период своего многолетнего существования бодрым, хотя и не слишком долгим полетом. Наверное, всю жизнь, встречая рассветы и закаты, наблюдая за полетом птиц, которые летали вокруг, за мухами и бабочками, за совами, доставляющими письма, она всегда мечтала ощутить восторг полета, радость свободного парения. И этот бесконечно краткий миг, завершившийся ее кончиной, стал для нее самым счастливым мигом за всю жизнь. Девушка перевела взгляд на ее подружку, которая, видимо, тоже хотела совершить такой полет, возможно, они даже планировали это, планировали сделать это вместе, но эта вторая струсила в последний момент, а теперь жалобно скрипя, висела на проржавевшей петле, которая, вгрызаясь в деревянную основу, причиняла ей боль. И девушка пожалела бедняжку, протянула руку, отцепляя ее от петли, которая на удивление легко поддалась, но не стала запускать створку в полет. Положила ее на подоконник. Позже, отнесет ее вниз, где соберет щепки той второй и сложит их вместе, чтобы и свой век они закончили так же, как и прожили – вдвоем. Грохот чемодана о пол возвестил, о том, что Ллойд добрался до комнаты. А последовавшая за этим странная композиция из сложнопроизносимых и столь же сложноповторимых звуков, заставила Эрику отвлечься от своего занятия и озадаченно оглянуться на парня. Выражение его лица и взгляд, устремленный куда-то, явно ниже ее глаз, дал повод к размышлениям о том, что же такого он мог увидеть там, куда так настойчиво смотрел. Мыслительный штурм занял немного времени, и, в полной мере осознав собственную весьма неоднозначную позу, девушка залилась краской румянца, тут же выпрямляясь и поворачиваясь к невольному зрителю. - Эээ…, - возникшая проблема с четким пониманием только что заданного вопроса, очевидно, вызвала в памяти все те звуки, которые минутами ранее издавал Браун. Смущение было достаточно велико, дабы несколько сильнее обычного ударить в голову и повлиять на речевой центр. Эрика озадаченно смотрела на чемодан, покоящийся у ног парня, чисто интуитивно понимая, что смысл заданного вопроса кроется непосредственно в нем. После бодрого почесывания в затылке, задача прояснилась на удивление быстро: - Если честно, я даже не помню, что там лежит, не уверена даже, что взяла все необходимое, - наконец-то смогла произнести девушка, после чего все-таки отлепилась от подоконника и подошла к чемодану, опускаясь рядом с ним на корточки: - Давай посмотрим, - предложила она, открывая замки на нем и откидывая крышку. Представшее разнообразие нижнего белья, которое, казалось, занимало большую часть данной емкости для перемещения предметов, подтвердило догадку о том, что половину вещей она все-таки оставила дома, и пустило еще одну волну смущения по и так пылающему от кончиков ушей до пят телу. Эрика быстро захлопнула крышку, хватаясь за ручку чемодана и поднимая на ноги. Облегчения данное действие не принесло. Забыв закрыть замки, девушка уже через мгновение посыпала пол помещения содержимым, открытый чемодан повис в ее руке, а из него, зацепившийся за молнию внутреннего кармашка, жалобно свисал белый кружевной бюстгальтер. Не придумав ничего лучше, девушка обернулась на голос Ллойда, который почему-то смотрел на кровать, куда она тоже посмотрела, так и не отпуская ручки чемодана: - Потому что она равноудалена от обоих концов второго этажа, - выдавила из себя девушка, не понимая такого интереса парня к двуспальному ложу. Вроде бы все было на своих местах. Когда же кое-какой смысл его взгляду Эрике все же удалось придать, чемодан выпал из ее дрогнувших пальцев, еще раз глухо ударившись о пол, крышка браво хлопнула, придавив несчастное нижнее белье, которое теперь высовывалось из-под нее, точно пародия на язык. - Ты можешь выбрать себе комнату сам, - севшим и приобретшим вдруг странную хрипотцу голосом, выпалила девушка, неосознанно начиная перекатываться с пятки на носок и кончиками пальцев теребить строчку на шортах. – Но я надеялась, что ты выберешь ту, что напротив, - сглотнув, призналась она, на последнем слове ее голос совсем сел, и оно прозвучало каким-то жалобным шепотом. После выданной фразы Эрика замолчала и замерла на месте, только ногти продолжали шуршать по джинсе. В ее голове же начался калейдоскоп картинок с участием ее самой, Ллойда, кровати и того, что до определенного возраста детям не рекомендуют показывать. Не будучи искушенной в подобных делах, фантазия Уолтер ограничилась нежной и мягкой эротикой, что, впрочем, уже само по себе вгоняло Эрику в ступор и смущение, не говоря уже о том, чтобы представить себе нечто большее и куда более откровенное.
Оторвав взгляд от кровати, Ллойд осмотрелся. И пришел к мнению, что Эрика выбрала для своего гнездышка довольно хорошее помещение. Просторное, уютное, расположенное с восточной стороны здания. Что ж, каждое утро она будет просыпаться вместе с солнышком. Или с двумя солнышками. Браун мысленно расплылся в улыбке – захотелось как можно быстрее встретить именно такое совместное утро. Чтобы проснувшись, Эрика увидела первым делом Ллойда, из-за макушки которого выглядывал круглый бок солнышка и несмелые лучики тянулись бы к ее личику вместе с его ладонью. Хаффлпаффец почувствовал непреодолимое нетерпение – такое часто с ним случалось, когда ему удавалось серьезно чем-то увлечься. В отношениях с девушкой происходит такое впервые и это значит, что все его предыдущие увлечения были не настоящими и о них смело можно забывать, ибо сор. Ллойд медленно опустил взгляд на чемодан, покоившийся у его ног. Может быть, такой грохот произвел сам чемодан, а не то, что находилось внутри? Брауну хотелось в это верить. Он не желает, чтобы Эрика прозвала его вредителем или еще как-нибудь в таком духе. Впрочем, судя по словам девушки, такого произойти не должно. Да, с ним тоже подобное случалось – когда надо взять много-много всего с собой, из этого многообразия нет ничего действительно нужного. В таких собираниях Ллойду приходилось постоянно сражаться со своим внутренним «я» практически за каждую вещь, в итоге получалось, что половину сумки занимал занимательный хлам и половину – полезности и необходимости. - Давай, - тут же согласился он. Браун ведь маг, а значит, для него нет необратимых последствий… в легких ситуациях. И если он по своему недоразумению что-либо побил или попортил, всегда есть восстанавливающие и склеивающие заклинания. Хаффлпаффец даже как-то воспрял духом. Пока Эрика возилась с замками, он вновь покосился на кровать, думая, что в своей комнате сможет трансфигурировать полный дубликат этой из старого продавленного дивана, если таковой в комнате найдется. Не найдется – да черт с ним, пойдет в дело любой предмет мебели. На этом и порешив, Браун посмотрел, почему затихла Эрика. И покраснел, увидев то, от чего щеки Эрики стали похожи на бока сочных, спелых, красных яблочек. Мерлин, он никогда не видел сосредоточение большого количества… предметов женского нижнего белья в одном месте. Автоматически опустился на корточки, как если бы по полу были рассыпаны не бюстгальтеры, а, к примеру, стопка книг. И как-то недоуменно смотрел на белье, боясь к нему прикоснуться. Он не задумывался об этом – ведь все носят нижнее белье, это ведь естественно и он должен относиться к этому проще. Всего лишь ткань, которой придали определенную форму. Но какую! Именно эта мысль вгоняла Брауна в краску. Вмиг все порочное великолепие исчезло, оказавшись погребенным под чемоданом. Браун, наконец, вспомнил, что ему не помешало бы вдохнуть немного воздуха. Нет, так дело не пойдет. Пока причина смущения не будет устранена, разговор не сложится. - Я помогу, - спешно и неразборчиво проговорил мальчишка. Хаффлпаффец отодвинул чемодан в сторону, сгреб… плотную ткань и опустил на дно, захлопнул чемодан и резко выпрямился. Куда деть руки, а они ему почему-то казались не родными, он так и не придумал. – Зато мы убедились, что ничего не пострадало, - как-то неубедительно закончил Ллойд. Захотелось пнуть чемодан ногой и запихать его… да под ту же кровать, из-под которой как ни смотри – не наклоняясь – он не был бы виден, но подавил в себе этот порыв. - Если там такая же кровать, как здесь, - Браун нервно улыбнулся, - то я влюблюсь в ту комнату навеки. Отшутился. Если его комната будет напротив, то это очень даже хорошо. Эрика будет просыпаться с солнышком, а Браун с ним засыпать. И, может быть, они вместе будут сидеть на подоконнике, наблюдая за закатом. - Пойдем посмотрим, - покосившись на чемодан, Ллойд развернулся и вышел из комнаты. И дернул за ручку двери, отчего та угрюмо заскрипела и… и последнее, что видел Браун перед темнотой – это несущаяся к его лбу обшарпанная страшная дверь.
У Эрики был прогрессирующий ступор, который, очевидно, передался и Ллойду. По крайней мере, то, каким взглядом он смотрел на горку ее нижнего белья, при этом старательно сохраняя молчание, говорило о том, что ему это занятие может даже удовольствие доставить, не то, что просто увлечь. И дискомфорта как такового от впадения в восторженный ступор, он не испытывает. Впрочем, рухнувший из пальцев девушки чемодан тут же решил данный вопрос, выводя Ллойда из состояния блаженного созерцания, и поверг в состояние судорожной активности, которая выразилась в том, что хаффлпаффец начал сгребать ее белье и запихивать его в чемодан. Это, естественно, не могло не отразиться на Эрике, у которой в голове смешались мысли о том, что, кажется, это она должна была кинуться и собирать вывалившиеся шмотки и о том, что Ллойд Браун трогает ее нижнее белье. Ее Ллойд. Трогает. Ее нижнее белье. Пунцоветь дальше было некуда, а то она бы обязательно запунцовела еще сильнее. Ситуация вообще была какая-то странно дурацкая, она даже смеха не вызывала, только желание провалиться сквозь землю. Ну, или заползти под кровать и там схорониться до лучших времен. Эрика смотрела на чемодан как на предателя, который только что выложил все ее секреты, причем даже не запнулся и не разошелся с фактами, это было смущающее и как-то даже унизительно, что ли. Ситуация спас Ллойд, которому, кажется, тоже было не слишком комфортно, а, быть может, это ей только показалось. Но парень поднялся и решил отправиться с разведывательной экспедицией в вышеупомянутую комнату напротив. Мысли о створках, вовремя не захороненных, также были благополучно погребены под толщами смущения. Бросив прощальный взгляд на злосчастный чемодан, девушка развернулась и пошагала следом за Ллойдом, так и не найдя ну хоть каких-нибудь слов, чтобы хоть как-то описать ситуацию или помочь ему в разряжение обстановки. Впрочем, как показали дальнейшие события, этого особо и не требовалось. У Брауна случился конфликт с дверью, и парень рухнул на пол, подняв клубы пыли. Эрика опешила уже неизвестно в какой раз за сегодняшний день, громко чихнула, надышавшись поднявшейся с пола пыли, а потом, очнувшись, кинулась к поверженному: - Ллойд, - тихо позвала она, опустившись рядом с ним на корточки и щупая его за запястья, кажется, там где-то должен у людей пульс прощупываться. Ну, у тех людей, которые еще живы. Пульса она не нащупала. И из этого можно было сделать только два вывода – либо она не там щупает, либо Браун не выдержал столкновения с дверью. Ступор сменился страхом. Не мог ведь Ллойд вот так вот просто взять и того. Или мог? Эрика попыталась перетащить его тело обратно в комнату. Тело оказалось тяжелым и не поддавалось на мысленные уговоры. Минуты через три девушка вспомнила, что она все-таки волшебница и, поднявшись, отлеветировала Брауна на кровать. Опустившись рядом, Эрика начала заламывать руки и гипнотизировать любимого, умоляя всех известных ей давно почивших личностей, к которым принято обращаться, чтобы они вернули ей Ллойда. Эрика чувствовала себя по-настоящему беспомощной. Вот что в такой ситуации делать? Тут же вызывать целителя или начинать поливать поверженного водой, может так удастся привести в чувства? А если не удастся? Это тебе не створки закапывать во дворе и не червячков трансформированных из салата отпускать на волю. Что же делать-то?
Ллойд медленно приходил в сознание. Кажется, он проснулся от того, что его позвал тихий женский голос, похожий на голос Эрики. Наверно, это ему приснилось, иначе, что ей делать в мальчишеской спальне? Перед глазами плясали разноцветные круги, и почему-то болит голова. Он не понимал, что вчера могло произойти такого, что сегодня он проснулся совершенно разбитым. Впрочем, если учесть нрав и чувство юмора его приятелей, то подобное состояние вполне объяснимо. Браун решил пока не открывать глаза, немного понежившись в удобной кровати и радуясь тому, что нахальное солнце не лезет в глаза, как это обычно бывает, когда хаффлпаффец просыпается на занятия. Быть может, он сегодня проспал, и солнцу не удалось своим дерзким поведением его по обычаю разбудить? А если опоздал, то нет смысла подскакивать с этой невероятно гостеприимной кровати и куда-то нестись. Ллойд вновь предпринял попытку вспомнить, что вчера случилось такого грандиозного. Провал. Прислушался к своим ощущениям – во рту было привычно, без всяких нагадивших кошек. Если он вчера не пил, то почему раскалывается голова? Он нахмурился, сообразив, что на этот раз голова болит как-то иначе. Пульсирует с одной стороны. Все так же не открывая глаз, он поднял руку и приложил ладонь к… шишке? В сознание прокрались сомнения по поводу произошедших событий, которые привели, как оказалось, к вскочившей шишке. Тогда почему его приятели не разбудили, дабы позлорадствовать над страдающим другом? Или они сами не в самом лучшем состоянии? Чтобы проверить свои догадки требовалось, во-первых, таки открыть глаза, а во-вторых, приложить хотя бы какие-то усилия, чтобы подняться на руках и оглядеться. Ни первого, ни второго совершать не хотелось, поэтому Браун решил еще немного полежать в кровати, поддаваясь приятному ощущению расслабленности. Не хватало медленной музыки или звуков леса, например, шума ветра, пения птиц или хотя бы легкого стука дождя о крышу. Мысли Ллойда снова вернулись к шишке и возможным причинам ее получения. Может он вчера решил полетать на метле и в темноте напоролся на Гремучую Иву? Вряд ли. В таком случае он лежал бы сейчас не на мягкой постели, а на жесткой койке и его окружал бы стойкий запах лечебных зелий, который так не любил хаффлпаффец. Смирившись с тем, что нужно продрать глаза, дабы оценить окружающую обстановку, Браун последний раз вдохнул полной грудью и распахнул глаза. Первое, что он увидел – неаккуратный потрескавшийся потолок. Не понял. Может быть, он такие встретился с Гремучей Ивой, и друзья, посчитав, что он уже безнадежен, отволокли в сарай с метлами? Тогда откуда кровать? Трансфигурировали, чтобы покойничку было приятнее лежать и разлагаться? Ладно-ладно, он им этого еще припомнит. Взгляд скользнул вправо и наткнулся на распахнутые окна. Мда. В том сарайчике определенно не было окон. Возможно, однокурсники отволокли его в Воющую Хижину? Тогда почему здесь так тихо? Приведения выжидают подходящий момент, чтобы напугать неожиданного гостя как можно эффектнее? Ничего против встречи с бесплотными телами Браун не имел. Хаффлпаффец поднялся на локтях и взгляд тут же приклеился к… Эрике? Понятно… что ничего не понятно. Это все еще сон, не так ли? До невозможности реальный, но сон? Или Эрика призрак? Может быть, что-то случилось и Ллойд попытался спасти Эрику, но не вышло? И теперь она призрак? В таком случае, он тоже хочет стать призраком! А пока нужно выяснить детали. - Привет, - Браун растянулся в улыбке. – Ты не просвечиваешься, - как ни в чем не бывало заявил он. – Почему?
Эрика уже успела в полной мере проникнуться осознанием собственной бесполезности и непригодности ни к одному действительно серьезному и важному делу. В самом деле, чирикать карандашиком по стенке или по бумаге сможет любой, имеющий при себе карандашик и бумагу, а вот откачать пребывающего в беспамятстве, не говоря уже о том, что, поскольку пульс не прощупывается, может уже и почившего, - может далеко не каждый. Она вот не может. А вдруг Ллойд сейчас находится в том коридоре, где впереди манящий свет, который зовет его в более уютный и доброжелательный мир, чем этот? И Ллойду просто необходимо, чтобы его сейчас же позвали обратно, иначе, если упустить этот момент, он навсегда покинет ее. А если он навсегда покинет ее и этот мир, то ей тоже хочется покинуть его вместе с ним. Она снова попыталась найти на запястье парня те самые признаки жизни, которые выдает пульс, но так ничего и не нашла, в очередной раз решив позвать его по имени. Кажется, это возымело результат. По крайней мере, Эрике показалось, что она услышала дыхание Брауна. Как же она сразу об этом не подумала? Дыхание же тоже признак присутствия жизни в теле. Мертвое тело, оно ведь не дышит. Или дышит? Отпустив многострадальную руку хаффлпаффца, девушка стала усиленно прислушиваться. А вот многострадальная рука отчего-то поднялась и уверенно что-то потрогала на лбу Брауна. Проследив за этим действием, Эрика озадачилась вопросом, может ли рука путешествовать без мысленного приказал, и делал ли это Ллойд сознательно или же это какой-то глюк мертвого тела, которое, прежде чем окончательно впасть в состояние мертвости, ощупывает составляющие. Но дыхание-то она-то слышит ведь. Дабы убедиться, что это не очередной глюк этой странной ситуации, девушка наклонилась вперед, приблизив свое лицо к лицу пострадавшего в схватке с дверью, и стала как можно старательнее прислушиваться. И тут Браун соизволил открыть глаза. Сердце Эрики подпрыгнуло, и девушка едва сдержалась, чтобы не шарахнуться и не начать вопить в полный голос. А между тем Ллойд или то, что успело вселиться в покинутое душой Брауна тело Брауна, с ней заговорило. Нет, ну рассказывают же всякие истории про духов, которые могут залезть в только что освобожденное тело, и попытаться начать жизнь заново в чужом теле. А в этом старом доме, если и не было очевидных духов, то неочевидные и невидимые вполне могли быть. - Привет, - голос прозвучал как-то хрипло и подозрительно. Мисс Уолтер, конечно, была открыта для новых знакомств, но не настолько, чтобы в данной ситуации с восхищением внимать какому-то незнакомому существу, забравшемуся в тело любимого парня. Все-таки, знакомства – знакомствами, а любимый он один. - Как тебя зовут? – решила уточнить она, в полной мере убедившись, что разговаривает с ней сейчас не ее Ллойд, а тот, кто привык, что его окружают просвечивающиеся призраки. Значит, наверное, стоит попытаться с ним договориться. Вдруг у нее получится, и призрак послушается ее и вернет ей Ллойда? Ну и, следовательно, начать стоит с того, чтобы узнать у него имя.
Все его существо сейчас занимали мысли о привидениях. Ллойду нравились эти раздумья, и он очень жалел, что Историю Магии он урок за уроком благополучно просыпал, а иногда, забывшись, сваливался с парты, чем развлекал зевающую и откровенно скучающую аудиторию. Призраки никогда не спят. Или спят, просто этого никто и никогда не зафиксировал? Если не спят, значит, он не призрак. С другой стороны, возможно, переход от одного состояния в другое может сопровождаться временным помутнением рассудка. Быть может, когда становятся привидением, обморок – нормальное и распространенное явление? Браун начал злиться, как начинал это делать всякий раз, когда катастрофически не хватало информации. Ладно, раньше его не занимали никакие призраки. Он был дружен с Пивзом и частенько в его компании не раз шалил под покровом ночи, но хаффлпаффец никогда не задавался вопросами прошлого полтергейста. Наверное, все же стоило. Ллойд удивленно уставился на Эрику. Как-то неожиданно она задала вопрос о его имени. Ведь даже профессор Бинс, который был преподавателем-призраком, помнил всю свою жизнь до смерти, как и располагал тем же багажом знания, что и при жизни. А из этого следовало, что при переходе из жизни людской в жизнь призрачную память остается нетронутой. Если Эрика интересуется его именем, следовательно, она не призрак. Но что-то случилось с ее памятью, она поверждена… Браун придирчиво осмотрел ее лицо на предмет наличия шишек. С Ллойдом что-то случилось и следствие этого – растущая шашка на лбу. У Эрики ничего подобного не наблюдалось, значит, с ней все в порядке. Выходит, это именно Ллойд не в себе? Браун нахмурился. Ни одна из мыслей не радовала, а предположения были все мрачнее и мрачнее. В голову пришло совершенно неожиданное объяснение происходящего. Быть может, он просто напросто каким-то странным образом переселился в чужое тело? Поэтому Эрика недоумевает. Браун подхватился, резко поднялся с подушки, отчего перед глазами запрыгали звезды и начало тошнить. Пересилив приступ дурноты, хаффлпаффец осмотрел себя и привычно взъерошил волосы. Нет, определенно, он в своем теле. И вообще… что за глупости? Лежать тут и строить какие-то фантастические предположения, когда можно спокойно все выяснить. А выяснить необходимо многое. Но для начала Ллойду захотелось уточнить, призрак ли Эрика или нет. Браун протянул руку и коснулся ее плеча. Рука встретила сопротивление, а не прошла сквозь. Ладно, это еще ничего не значит. Он видел, как хогвартсовские призраки пролетали за ручку по коридорам. Наверное, друг друга они ощущают так же, как люди. Тут одно из двух: либо они оба реальны, либо оба призрака. Но оба существуют, а это не может не радовать. И тут на него снизошло озарение, отдавшее резкой болью в шишке. Он вдруг вспомнил упавший чемодан с нижним бельем Эрики, это самое белье в его руках, жуткое смущение, от которого он старался убежать, уйдя осматривать собственную комнату и… эпичное знакомство с дверью лбом. Браун застонал, откинувшись обратно на подушки. - Идиот я, - даваясь смехом, откликнулся он. – Идиот идиотьевич.
Эрика тем временем с любопытством разглядывала Ллойда. Чтобы узнать, кто в него вселился, и что нужно сделать, чтобы вернуть тело для души Брауна, нужно сперва понаблюдать за тем, кто перед ней, послушать, что он скажет. Вел себя дух, вселившийся в тело Ллойда – странно. Хотя, впрочем, что странного в том, кто пытается осмотреть тело, в которое вселился? Может ему в нем тесновато, или он давно отвык ощущать себя в твердом обличии? Вселившийся в Ллойда протянул руку, дотрагиваясь до нее, и девушка чуть отстранилась. Нет, ну одно дело, когда это делает сам Браун, и совсем другое, когда это делает какая-то подделка, выглядящая как возлюбленный, а на самом деле им не являющаяся. А как все хорошо начиналось-то? Эрика была готова вернуться даже в тот момент, когда ее белье усыпало пол комнаты, главное, чтобы Ллойд при этом оставался Ллойдом. Ее Ллойдом. А парень тем временем начал истерически хохотать, но представиться все-таки соизволил. Правда, имя у него было странное. Впрочем, кто знает, может он и вовсе не помнит своего настоящего имени, а так его называли долго и плодотворно, вот и запомнилось? В любом случае, Эрика решила продолжать соблюдать правила приличия и вполне себе вежливо ответила: - Очень приятно. А я Эрика Уолтер, но вы, наверное, это знаете, - проговорила девушка, не совсем понимая, к чему этот разговор приведет, в конечном счете, и несколько нервно теребя плетеный браслетик на запястье. - Как вы поживаете? – предприняла новую попытку девушка, по сути и не зная, как правильно вести разговоры с вселившимися душами, и уж точно не имея никакого представления о том, как правильно отвоевывать тела обратно. - Может быть, хотите чаю? – чай вообще располагает к разговорам. Несмотря на то какая погода за окном, и что, собственно, предстоит обсуждать. Возможно, придется немного покорпеть над тем, чтобы сделать охлажденный чай, но если это поможет, она вполне готова и на это. С другой стороны, можно быстренько странсгрессировать домой, там точно найдется кувшин холодного чая с лимоном и мятой. Впрочем, быть может этот дух захочет горячего чая. А может и вообще ничего не захочет. Духи же не питаются. А духи, вселившиеся в чужое тело, интересно, также не питаются, или все же, питаются? В конец запутавшись, Эрика еще более озадаченно уставилась на парня на своей кровати, отмечая вполне себе оформившуюся шишку на лбу и растрепанные волосы, в которые так и хотелось по привычке запустить пальцы и взъерошить их еще сильнее. Но это же не Ллойд. Ллойд бы вряд ли имел что-либо против такого проявления чувств, а вот этот, тот которого она мысленно окрестила Не-Ллойд, вряд ли будет рад такой перспективе. Да и не очень хочется трогать кого-то, кто не является Брауном. Ну, не то, чтобы она постоянно хотела трогать Брауна, просто это ведь естественно, что ей хочется прикасаться к человеку, которого она любит? Или не очень естественно? Эрика чувствовала, что еще немного, и ее мозг взорвется. И нужно немедленно что-то делать со всеми этими мыслями, а иначе она окончательно рехнется и взвоет как баньши на болоте. А ведь столько планов было на сегодня. Впрочем, к василиску планы, главное – отвоевать обратно своего Брауна. Того, который так очаровательно краснеет и смущается, и которого можно беспрепятственно трогать, когда захочется.
Нет, это же надо было до такого додуматься. Призраки! И чего только не придет в голову после прихода в себя. Вот чем чревата потеря памяти – еще большему хаосу в голове в совокупности с резко растущей нездоровой фантазией. Призраки! Подумать только. Браун не мог остановить смех, что мелкими выдохами вырывался из горла. Вечно он воображает себя в нереальных ситуациях. Пожалуй, ему и вправду пора менять имя. Идиот Идиотьевич подходит как нельзя хорошо. Ответ Эрики и последующие ее вопросы озадачили Ллойда и, более того, испугал тон, с которым она обращалась к нему. Смех улетучился сам по себе. Браун вылупился на Эрику. Ему начало казаться, что с ним разговаривает не его Эрика. Нет, конечно, она представилась как Эрика Уолтер, но разве можно верить слову чужого человека? Браун задумался, а существует ли такая магия, которая извлекает душу человека, и заполняет освободившееся место чужой душой? А при этом возможно сохранение памяти человека, что был хозяином тела до этого? Последнее да, ведь за память мозг отвечает, следовательно, чужая душа запросто может получить доступ к воспоминаниям прошлого хозяина. Ллойду совершенно не понравилась эта теория. Не то, чтобы она была бессмысленна. Скорее нереальна – для чего нужно было тело Эрики? И кому? Почему именно ее? Мда, если он продолжит думать в том же ключе, его голова разоврется, после чего ему не будет дела ни до чего. Ллойд решил играть по правилам той, что сидит перед ним. - Я вообще-то пошутил. И при рождении меня наделили именем Ллойд. Но вы, наверное, итак должны это знать. Или он был не прав, предположив, что память будет доступна? Может быть, чужой вселяется со своей памятью, а чужая блокируется? Тогда откуда знакомо имя Эрики? Наблюдение? Близкое знакомство? Опять же, зачем это кому-то могло понадобиться? - Поживаю я прекрасно, и это вы тоже должны знать… по идее, - изрек Ллойд. Поживал. Прекрасно. Еще в прошлом, когда Эрика была Эрикой. Ллойд разволновался. Если перед ним сидит не Эрика, то где искать Эрику? Она вообще в этом мире? Захотелось теплого какао. В детстве, когда он нервничал, мама его всегда успокаивала чашкой теплого какао. И привычка эта осталось. О чем он не преминул сообщить: - Какао бы… - ладонь неосознанно погладила по заурчавшему животу. И подкрепиться, конечно, еще можно было бы. Но это терпимо. Он ведь совсем недавно ел. Или не недавно? Ллойд бросил быстрый взгляд в окно. Либо он совсем немного провалялся без сознания, либо прошли ровно сутки. Браун вновь уставился на девушку, обдумывая, как решать возникшую проблему. Может он все это нафантазировал? Может, это Эрика его не узнает? Может, ей намекнуть? Нужен какой-то яркий факт из того времени, что они были вместе. Что-то… что могло быть между ними. Что было бы сигнальным маячком. - Оголенный оперенный ангел, - буркнул хаффлпаффец под нос. Тут два варианта: либо Эрика поймет правильно, либо тот, кто в ее теле примет Ллойда за сумасшедшего. Иного нет.
Она не очень понимала этого призрака, который вдруг решил притвориться, что на самом деле он не призрак вовсе, а Ллойд. Самый настоящий Ллойд Браун, тот, которого она любила. Эрика почувствовала, как от произнесенных им слов ее брови сходятся на переносице, но тут же заставила себя не хмуриться, а то это ведь может вызвать ненужные подозрения. Вдруг призрак решит, что она ему не верит, и сделает что-нибудь плохое? С другой стороны, если она поверит, что перед ней вовсе не призрак, а самый настоящий Ллойд, тогда, может так получиться, что призрак навсегда останется в теле Брауна, и она никогда не найдет способа вернуть его себе. Думай, Эрика, думай. - Рада, что это так, - ответила она на слова о прекрасном поживании, хотя, насколько она знала, не настолько все было и прекрасно, если судить хотя бы по шишке, медленно набухающей на лбу хаффлпаффца. А вот жест, которым он сопроводил пожелание о какао, был очень свойственен именно ее Ллойду. Неужели привычки тела, вплоть до таких незначительных, могут передаваться тем, кто вселяется в чужое тело? Или у этого духа были похожие привычки и поэтому, возможно, ему было так легко зацепиться в теле Брауна? Дело приобретало все более запутанный оборот. Эрика пыталась вспомнить, покупали ли они с Ллойдом какао и, одновременно с этим, думала о том, как бы так все-таки вывести призрака на более откровенный разговор. Соединение этих двух мыслей затрудняло общий ход размышлений, пока они вдруг не соединились, превратившись во вполне адекватную: если его накормить, возможно, он станет более сговорчивым. По крайней мере, так всегда было с отцом и братом. Когда они приходили домой, то в первую очередь их следовало как следует накормить. А потом уже задавать вопросы и требовать ответов. Нет, конечно, можно было бы и сразу задавать вопросы и требовать ответов, но после сытного ужина это все получилось легче и веселее. Девушка уже было открыла рот, чтобы предложить призраку и телу Ллойда спуститься вниз отполдничать, когда вдруг ее собеседник произнес фразу, от которой у нее одновременно перехватило дыхание и мурашки побежали по коже, поднимая тонкие волоски на теле. Мгновение спустя, когда снова смогла дышать, Эрика закрыла рот и уставилась на Ллойда с утроенным недоумением. Может ли призрак не только зацепиться в теле и воспользоваться его привычками, но и проникнуть в память человека? Нет, вряд ли. Тогда бы ему пришлось сосуществовать вместе с духом самого Брауна и выуживать из памяти этого духа вещи, о которых он просто не может знать. Возможно ли такое? Она никогда не слышала о подобном. - Лло…? – хрипло позвала она, глядя на парня со все большим отчаянием. – Это, правда, ты? И никакой призрак в тебя не вселялся? - в конце концов, ситуация приобретала все более странный оборот. По всему выходило, что у Эрики поехала крыша, раз она решила, будто в тело Брауна кто-то вселился. Или же перегрелась на солнышке. Надо было взять из дома панамку, а то воздействие солнца часто сказывалось на ней отрицательно, хотя это случалось в основном тогда, когда она торчала на этом солнце часами, например, на лодке отца на рыбалке, напрочь забывая о том, чтобы прикрыть голову. А потом начинались танцы красочных кругов перед глазами, обмороки и галлюцинации. Но она ведь не так много сегодня была на солнце. Эрика тряхнула головой и приблизила свое лицо к лицу Ллойда, вглядываясь в насыщенную голубизну его выразительных глаз: - Не пугай меня больше так, - попросила она, делая порывистое движение и обнимая пострадавшего с радости изо всех своих сил. Равновесие девушка потеряла достаточно быстро, вскоре оказавшись распластанной по Брауну на кровати. - Я уже решила, что твое тело захватил призрак, и всю голову сломала, не зная, как его выгнать, - заявила она, прикрыв глаза и прижавшись к парню. Как все-таки плохо иметь богатое воображение. И как хорошо, что все это оказалось лишь плодом этого самого воображения, а никак не реальностью.
Пожалуй, это был единственный способ образумить Эрику. Или хотя бы докопаться до истины. Других способов не существовало. Хотя может быть, они и были, но Ллойд о них не знал. В любом случае, для их поиска потребовалось бы какое-то время, которое хаффлпаффец ох как не хотел тратить. Ему нужно было здесь и сейчас разобраться во всем. Поэтому и надо было действовать радикальными способами. Он особо и не надеялся на положительный исход, но… подействовало! Ллойд согласно кивнул, широко и глупо улыбаясь. Как хорошо, что все образумилось. Он и не знал бы, как жить в сумасшедшем мире, в котором не существовало бы его Эрики. Тема призраков она такая… интересная, но жуткая. Нет, как бы ни было сильно познавательное желание, хаффлпаффец не желал бы столкнуться с приведениями и прочей тварью. Пусть они живут отдельно, а Ллойд с Эрикой – отдельно. И желательно, чтобы эти два мира никоим образом не пересекались. А переселение душ… об этом вообще лучше не знать. Страшное это дело. И все же между ними оставалось недоверие, хорошо читавшееся в глазах Эрики, и испытываемое Ллойдом. Подсознательное чувство подвоха «а если...?». Ллойд теперь точно знал, что перед ним Эрика. Его Эрика. Сможет ли она признать в нем Ллойда? Браун не сомневался. Так глупо. Он всего лишь сильно приложился головой, а трагедия уже разрослась до невообразимых масштабов. Призраки вот какие-то, переселение душ. Надо же было умудриться до такого додуматься. Абсурд, да и только. Ллойд прыснул от смеха, а в следующее мгновение был атакован Эрикой. Моментально все посторонние мысли выветрились из его головы. Он обхватил девушку, подтянул чуть повыше и удовлетворенно выдохнул. Какой же это призрак, когда он чувствует ее восхитительное тепло?! И даже вернулась способность говорить. Не то, чтобы внятно... - Правда я, - пропищал он. - Сам подумал, что в тебя вселилось неведомое нечто и пыталось тебя у меня забрать. Но я не отдал бы! И сейчас не отдам! Я бы вцепился в тебя намертво и не отпускал, и тогда этому неведомому нечту либо пришлось ждать, когда мне надоест и я тебя отпущу - а я бы не отпустил! - либо ему самому надоело бы бесконечное ожидание и он бы свалил. Второй вариант, на мой взгляд, наиболее реальней. Ллойд чувствовал, что его несет в ненужную сторону, но после пережитого потрясения он просто не мог остановиться. Это страшно - сражаться, мало того, что с невидимым противником, так еще и вообще не представлять природу этого неведомого нечто. Хорошо, что все позади. Хорошо, что все хорошо закончилось. - Я не специально, - Ллойд потупил глаза, но, казалось, Эрика его совсем не слышит, а лишь прижимается в поисках подтверждения реальности и опровержения своих самых сумасшедших предположений. Так и Ллойд. Не нужны слова, им хорошо и уютно в тишине, потому что сердцебиение человека напротив успокаивает и сплетает гармонию. Ллойд чуть-чуть приподнимается и осыпает лицо девушки быстрыми отрывистыми поцелуями.
Эрика фыркнула и легонько пихнула его в бок, когда Браун начал пищать. Тоже, блин, Мышиный король. Она так испугалась, что ей предстоит битва с неизвестным, а он дурачится, дуралей, несчастный. Но все же по ее губам скользила радостная улыбка облегчения. Лло не отошел в мир иной, и злобный призрак неведомого человека не занял его тело. День сегодня просто чудесный, несмотря на некоторые смущающие моменты, как тот, что был с чемоданом, например. Улыбка стала шире и ярче. Темное тело парня под ней, вызывало бегущие армии мурашек по спине и конечностям, а его горящий взгляд, волновал и заставлял сердце сладко сжиматься в предвкушении чего-то нового и приятного. Губы Ллойда запорхали по ее лицу, и девушка, опершись на руки, подалась вперед, ловя их и целуя Брауна. Целуя горячо и с чувствами, которые пробуждались в юном теле, вызванные его близостью, его запахом, его теплом. Смех застрял в горле, а улыбка продолжала щекотать уголки губ. Язык девушки проник глубже, начав заигрывать с языком Ллойда. Тонкие пальцы погрузились в растрепанную шевелюру, перебирая пряди, а щеточка ресниц прикрыла глаза, которые уже успели потемнеть и едва ли не сравнялись цветом с цветом зрачка, от нахлынувших чувств, разливающихся по телу. Возможно, стоило остановиться и подумать. Но мозг отказывался думать и, уж тем более, отказывался посылать останавливающие импульсы во все шевелящиеся и движущиеся части тела. Пальцы Эрики выскользнули из волос Ллойда, кончики очертили скулу, спустились ниже, пройдясь по шее, и замерли на плече, точно не осознавая, чем бы им еще таким увлекательным заняться. Эрика приоткрыла один глаз, чмокнула Брауна в кончик носа и замерла в миллиметрах от его лица, слушая свое сбившееся неровное дыхание, которое вырывалось точками, будто она забывала дышать или же пробежала стометровку быстрее, чем это возможно. Девушка поменяла положение, оперлась на локоть, устраиваясь удобнее на Брауне, кончики пальцев вернулись к его лицу, очерчивая линии, касаясь губ. Эрика любовалась им. Таким родным и таким красивым. Таким, каким она видела его. Бесшабашным мальчишкой, способным на глупости и дурачество, но в то же время, готовым совершать настоящие мужские поступки. Самым замечательным мальчишкой, который так внезапно появился в ее жизни. И кто бы знал, что тот страшный и странный вечер сблизит их настолько. Кто же знал, что он станет такой важной частью ее жизни. Жизни, в которой было не так уж и много важных людей. Но он стал. И она любила его. Любила сильно, так, как только возможно любить в восемнадцать лет. Первая любовь. Яркая, всеобъемлющая, завязанная на максимализме и идеализме, полная волшебства, веры и надежды. Полная искренности, полная чувств, которые толкают быть еще ближе. Толкают, но не навязывают, не становятся определяющими.
Все даты в формате GMT
3 час. Хитов сегодня: 3
Права: смайлы да, картинки да, шрифты да, голосования нет
аватары да, автозамена ссылок вкл, премодерация вкл, правка нет
Нежность Ллойда. Его мягкие, легкие, изучающие прикосновения. Тепло, такое важное, окутывающее, оберегающее. Эрике было не знакомо чувство физического влечения, ей было сложно описать словами те ощущения, которые пробуждались в юном теле, когда Браун вот так ее целовал, прижимая, касаясь. Когда вкус его губ смешивался с ее вкусом, а под пальцами ощущались мягкие пряди взъерошенных волос. Когда казалось, что сердце сходит с места и начинает путешествие по организму, и пульс учащается. А по позвоночнику текут мурашки маленькими, колкими электрическими разрядами. Ллойд Браун – ее солнечный зайчик, окутывающий ее весельем, радостью, ярким светом и теплом. Девушку переполняла нежность, любовь и чувства, которым она не могла подобрать названия. Чувства, толкающие на совершение нового шага в их отношениях. Желание ощутить под пальцами гладкую кожу, вдохнуть запах и пройтись дорожкой поцелуев по ключице к плечу. Попробовать на вкус, быть ближе, довериться ему до конца. 
- участник сейчас на форуме